Всё и ничего. Как выжить в одиночку? - Лариса Королева

Тот усмехнулся:

– И что же это за информация, интересно, такая?

И Браилов поведал обо всём, что удалось накопать, подтверждая свои слова фотографиями, текстами и документами.

Судья откатился на кресле назад, так, что оно упёрлось кожаной спинкой в крашеную стену с висящим на ней портретом президента страны, поднял руки вверх, словно показывая: сдаюсь, рассмеялся и сказал:

– Твоя взяла. Договорились!

И вот таким образом человек получил условный срок и не потратил ни копейки денег только потому, что адвокат стал искать компромат на судью. Многодетный отец до сих пор звонит Браилову на все праздники, поздравляет, благодарит. Он не был профессиональным преступником, он просто попался. Вынужден был пойти на кражу. И Рудольф считал, что он не виноват, и ничего такого уж страшного не совершил. Каждого судьба может довести до крайности, при которой он совершит осуждаемый поступок.

Более того, у Браилова были свои десять заповедей и свои каноны, которые гласили: в ответ на «не воруй» – воруй, воруй и ещё раз воруй, если иначе тебе не прокормить твоих детей. «Не убий» у правозащитника трактовалось так: убий, убий, и ещё раз убий, если смертельная опасность угрожает тебе и твоим близким.

Долгие годы он изучал христианство, мусульманство и иудаизм, последний ему был ближе всего, может, потому, что в Библии так много противоречивых постулатов. К примеру, проповедуя смирение, богословы любят цитировать фразу: «Ударили тебя по левой щеке, подставь правую». Но ведь на самом деле есть же и договоренность этих слов: «Стукнули по правой – отсеки ударяющему руку». И так далее. Поэтому Браилов считал, что все эти каноны – ерунда. Самое главное – оставаться человеком, а в его понимании судья, который занимается извращениями и имеет сто десять квартир – это он преступник, а не тот мужик, который, ради того, чтобы своих детей прокормить, украл что-то там у себя на предприятии.

Браилов медленно шёл по центральной улице города, перебирая чётки из серебра и агата, и радовался приятному теплу и благополучному исходу своего последнего дела. Не для клиента благополучного, а для себя самого. Но тут уж ничего не поделаешь, даже клиент признал, что это форс-мажор. Первый в его адвокатской деятельности. Хорошо бы, последний. А ещё лучше, что Рудольфу удалось самому выпутаться из этой криминальной истории. Не то не прогуливался бы сейчас по городу, а сидел в СИЗО.

Два месяца назад к Браилову обратился солидный бизнесмен, нужно было решить очень крупное дело в Арбитражном суде. Клиент пояснил:

– Я прав. Но готов заплатить за то, чтобы дело было решено строго по закону. Иначе заплатит другая сторона, а я проиграю. Вас же, как опытного юриста, не удивляет, что у нас частенько приходится платить за то, чтобы решение суда было законным?

– Нисколько.

У Браилова был на примете человек, который мог всё это организовать, в прошлом сотрудник полиции Игнатов. Полковник назвал сумму, которую хотел получить за свои услуги, и обнадёжил: всё сделаем. Рудольф получил от бизнесмена двести тысяч долларов и передал их Игнатову.

Обычно посредники заносят взятки напрямую судьям. Но данном случае полковник должен был вручить деньги одному высокопоставленному чиновнику, который позвонил бы судье и сказал: «Надо сделать так», а тот бы ответил: «Слушаюсь и повинуюсь».

Но с самого начала всё пошло не так, о чём ни Браилов, ни его клиент, конечно, даже не догадывались. Полковник одновременно узнал две новости. Первая плохая. Его двадцатипятилетняя любовница втихаря спит с его девятнадцатилетним сыном. Вторя – ещё хуже. У него самого онкология, неоперабельная опухоль мозга. И тогда Игнатов решил эти деньги никому не отдавать и просто забухать. Жить ему оставалось два-три месяца, и он попытался провести их по полной программе. Рестораны, сауны, девочки, дорогие подарки, спиртное по тысяче долларов за бутылку, чёрная икра и ложками, и плошками… И так он умудрился очень быстро похоронить двести тысяч долларов.

Браилова он обманывал, уверял, что сумму передал, обо всём договорился… И тут – бабах! Дело пошло в тартарары. Клиент проиграл.

Игнатов не отвечал на телефонные звонки. Надо было выслеживать его и вылавливать. Причём, поскольку дело было дорогостоящим и деликатным, подключать «специально обученных людей» не годилось, и пришлось заниматься этим лично.

У выхода из очередного загородного клуба адвокат, в буквальном смысле слова, схватил пьяненького полковника за шкирку и потащил в джип своего помощника. Швырнув похудевшее со времени последней встречи тело Игнатова на заднее сидение и захлопнув дверцу машины, Браилов зловещим тоном спросил:

– Ты что сделал, скотина?

– Да вот как-то так получилось. Умираю я, пару-тройку месяцев осталось, решил их отгулять, – замямлил посредник.

По дороге Рудольф нанёс своему пленнику несколько ударов в нужные места, чтобы тот начал бояться. В полнейшей ярости адвокат грозил:

– Ты думаешь, что скоро умрёшь, и потому ни за что не отвечаешь? Я тебе клянусь, что я всю твою семью урою! Ты уйдёшь в мир иной, а следом за тобой – твоя жена, два сына и любовница. Ты взял деньги и не сделал дело! Ты обманул моего клиента, а он просил за справедливость. Человек хотел выиграть по закону!

В итоге, надо отдать ему должное, когда приехали по адресу клиента, полковник честно сказал:

– Рудольф Александрович ни в чём не виноват, во всём виноват я. Я вам гарантирую, что всё верну.

И назвал конкретный срок. Через неделю.

В назначенный день Браилов позвонил, но полковник не взял трубку. На следующий день Рудольф поехал к нему… И – та-да-дам! У дома толпа сотрудников полиции. И санитары выносят из ворот особняка тело, накрытое простынкой.

И всё! Первый подозреваемый – это он, Браилов. Полицейские сразу же, как только он подъехал к дому Игнатова, попросили его предъявить документы. Он показал удостоверение начальника бюро экспертных расследований Международного агентства специальных расследований. В данной ситуации оно было актуальнее, чем паспорт, которого, к тому же, не имелось.

– Браилов? – Оперативник что-то припомнил. – Это ваш звонок был в телефоне погибшего последним.

– Вероятно. Игнатов – мой клиент. Мы предварительно договаривались о встрече. Вчера я ему позвонил, чтобы уточнить время, и он не ответил. Но я-то знаю, что у человека рак, забеспокоился, приехал удостовериться, что всё в порядке. Он умер?

– Умер, да. И, судя по следам побоев на его лице и теле – не от рака, – усмехнулся молодой полицейский.

Вот тогда внутри у Браилова всё сжалось. Его запросто могли задержать до выяснения обстоятельств. Конечно, ещё и не из таких передряг он выпутывался, но отправляться в камеру в его планы на тот момент не входило. В другие моменты – тоже. И тут адвокат увидел среди выходящих из двора особняка мужчин знакомое лицо – следователя СК, кинулся к нему как к родному и с тяжким вздохом произнёс:

– Привет, Виталий. Похоже, я потерял своего клиента. Хотелось бы знать, при каких обстоятельствах.

– Сейчас ещё пока ничего не ясно. Ты поезжай, Рудольф. Ищи новых клиентов. Как что-то прояснится, я тебе позвоню.

И вот, пять дней спустя, Браилов возвращался домой после встречи с этим следователем. Они очень мило пообедали на открытой веранде кафе. Правда, на этот раз, ввиду разгара рабочего дня, пообщались без крепкого алкоголя, которым Браилов любил угощать знакомых сотрудников правоохранительных, следственных и силовых органов, чтобы вывести их на интересующие его темы. При этом хорошо было сидеть напротив, подливать водку или коньяк в рюмки и бубнить: «Да мне это неинтересно, давай лучше о бабах», не сомневаясь, что собеседник сам по частям выложит всю нужную ему информацию.

Но Виталий с удовольствием и на трезвую голову поведал Рудольфу, что случилось с полковником. Слава Богу, оказалось, что у Игнатова по всему дому были установлены скрытые камеры, и на них – записи, кто и как его убивал. Ночью приехали четыре человека, которые стали избивать его за другую сумму, которую он точно так же не отдал. Как рассказал следователь, полковник извивался на ковре, прикрывая голову руками от ударов, истерически хохотал и выкрикивал:

– Да что вы мне